‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я должен знать! — упрямо вздернул подбородок однокурсник.

Недоуменно покачала головой. И вот смысл ему это знать? Тем не менее честно ответила:

— Нет.

Я действительно не люблю ни Корнелия, ни Адриана. Да, в какой-то степени они мне нравятся, а уж этот поцелуй сегодня в столовой — вспомнила, как сердце ушло в пятки от восторга во время него… но нет, любовью я это назвать не могу. Симпатией, увлеченностью, но не больше. Мне всегда казалось, что любовь — это нечто огромное, грандиозное, толкающее людей на бессмысленные и бескорыстные поступки, вот как тогда с моим дядюшкой, бегающим за пирожным для беременной жены по всей столице. Когда любишь — кружится голова и подкашиваются ноги; когда видишь любимого, хочется летать и петь… и только он держит тебя на земле, крепко ухватив за руку и следуя за тобой по жизни. Направляя, подстраховывая. И ты всегда будешь знать, что вот то, что никогда не погаснет и не ослабнет, вот то, ради чего стоит жить.

Сглотнула, ненароком коснувшись пальцами ледяного браслета, задумчиво глядя на булькающее зелье. Пожалуй, я бы хотела, чтобы меня так полюбили — бескорыстно и самозабвенно. И я бы хотела так полюбить. Всем сердцем, но… Потянулась рукой к горелке, затушила огненный фитилек. Как можно меня полюбить, если я готова сутками пропадать где-то в лабораториях, а голова у меня забита вовсе не нарядами и модными сумочками, а раскладками формул. Дедушка так на всю жизнь и остался одинок, после того как бабушка от него ушла, — никто не хотел связываться с безумным ученым. Но кое-чему он меня все же научил: не имеет значения, кто ты и что из себя представляешь, не имеет значения, через сколько неудач предстоит пройти, главное в жизни — заниматься тем, что ты любишь, пусть и пожертвовав чем-то иным.

Погладила круглую склянку, стоящую на столе, вглядываясь в свое отражение на ней. Если настоящая любовь и существует, то она не требует рамок и ограничений, а значит, возможно, меня все же сможет когда-нибудь кто-нибудь действительно полюбить. И я смогу, если уже не… Зажмурилась, отгоняя всплывающий в сознании образ Корнелия, который почему-то имел огненные прядки в своих длинных белоснежных волосах.

Тем временем Герд почему-то облегченно вздохнул, подорвался и снял готовый состав с горелки, переливая полученное зелье по заранее заготовленным небольшим бутылькам. Я тоже включилась в деятельность, быстро убирая со столов остатки ингредиентов и рассовывая их по шкафчикам, чтобы хоть как-то отвлечься и занять свои мысли работой. В этом году Герду жутко повезло — ему выделили собственный ключ от лабораторий, официально разрешив ставить эксперименты здесь. Возможно, теперь не придется взламывать защиту и вызывать недовольство ректора, если мы будем крайне осторожны. А может, и мне так когда-нибудь повезет.

Выглянула в окно, рассматривая удаленные огоньки парка, угадывая в гуляющих по территории академии магистров. Темная вуаль ночи уже давно опустилась на наш мир, заставляя быстрее шевелить руками и убираться в помещении, чтобы поскорее добраться до своей комнаты и лечь спать — завтра будет новый, не менее интересный день. А вечером можно будет и часть расчетов совместно провернуть, встретившись в библиотеке.

Герд, наконец, закончил с зельем, бережно отдал мне ровно половину получившегося варева, пока не пригодного ни для чего особенного, но являющегося составной частью основного. Его пальцы на мгновение дольше необходимого задержались на моих, передавая флаконы. Удивленно глянула на него. Рассовала все по карманам, заботливо предусмотренным близнецами в моей одежде. Конечно, вшивали их не лично они, а швея, но, в отличие от моего отца, они все же не были против подобного и даже слова не сказали, когда я попросила вызванную ими модистку, привезшую уже пару готовых платьев, включить их в покрой — все же моя новая внешность не слишком-то гармонировала с платьями, подобранными к настоящей.

— Я могу тебя проводить до комнаты? — вежливо поинтересовался друг, зачем-то подавая мне руку, чтобы я могла опереться. Вежливо положила пальцы на его локоть, не обижая его еще и отказом, но не понимая смысла такого действия — я же не на каблуках сейчас, а мы идем не на светский раут.

— Почему бы и нет, — кивнула, стараясь не встречаться с ним взглядом. Мне было неловко врать ему про наше пребывание здесь, хоть он и ничего такого не спрашивал.

Герд величественно кивнул, снова заставляя меня вспомнить, к какой семье он относится. Герцоги — это все же несколько иное воспитание, хоть и меня отец должными манерами не обделил. С интересом покосилась на высокого мужчину, идущего рядом со мной, стараясь не слишком отставать от его широких шагов — все же он на пару голов меня выше, да и шире в плечах раза в три.

Именно сейчас я видела в нем не только одногруппника — бугая, увлекающегося зельеварением, как и я, но и взрослого, самодостаточного мужчину, четко знающего, чего он хочет.

— Живешь в старой комнате? — спросил он, когда мы вошли в женское крыло общежития.

— Да, — заторможенно кивнула, продолжая его разглядывать, словно вижу впервые. Его новое поведение совершенно никак не вязалось с тем Гердом, которого я уже давно знала.

Меня провели до нашей с Бри комнаты, не спеша прощаться. Я тоже не торопилась, задумчиво прикидывая, с чем могут быть связаны столь кардинальные перемены.

Герд как-то странно посмотрел на меня и выдохнул:

— Раз ты не любишь своих женихов и снова в академии, — он сделал многозначительную паузу, — то я бы хотел тоже поучаствовать в гонке за твое сердце. Ты мне нравишься, Мелания, уже давно нравишься. Раньше я боялся признаться, а сейчас понял, что если не признаюсь, то так никогда и не попытаю свою удачу.

Удивленно хлопнула глазами, до этого даже не подозревая о его чувствах. Хотя если сейчас подумать — предпосылок у меня было более чем достаточно. Стоит только вспомнить его поведение в ночь, когда я впервые встретила близнецов, эти тесные объятия, забота… да и в другие дни… вот я идиотка! Очевидного перед своими глазами не видела!

— Но как же твои родители? — Насколько я помню, они слишком строги в плане брака и никогда не выдадут своего сына за дочь барона. Тем более за дочь барона.

— Если ты хороша для императорских племянников, то для меня ты тем более — более чем хороша, а вообще, мнение родителей в данном вопросе меня интересует мало, — серьезно сказал парень.

Я даже не знала, что и ответить. Я всегда считала его хорошим другом, и не более. Но эти мои мысли о любви и науке… Возможно, из нас действительно могла бы получиться хорошая пара, если бы… в голове снова всплыл навязчивый образ близнецов.

Как бы я ни противилась, они все же умудрились чем-то зацепить меня. Да и те слова их отца, сказанные в его кабинете еще в самый первый день, когда я узнала про свою «истинность». Он тогда серьезно попросил дать его сыновьям хоть какой-то шанс, не отталкивать их сразу. Присмотреться, выбрать…

Прикрыла глаза, представляя перед мысленным взором одновременно Адриана и Корнелия, в который раз пытаясь понять, кто же мне нравится больше. Самое забавное, что, даже несмотря на головокружительный поцелуй Корнелия, Адриан нравится мне ничуть не меньше брата.

Открыла глаза и снова заглянула в глаза друга, с которым меня, по сути, и связывала-то всегда только наука. Нет, хорошей парой мы точно не станем. По крайней мере до тех пор, пока я не разберусь с этой навязанной родителями и императором помолвкой, решив для себя наконец, что же она на самом деле значит — фиктивный год жизни или шанс на любовь. Только я уже собиралась сказать ему об этом, как он меня опередил.

— Я не жду, что ты воспылаешь ко мне ответной страстью прямо здесь и сейчас, но я прошу дать мне шанс и время наравне с твоими женихами. А теперь спокойной ночи, Алекса, — и, пока я не опомнилась, Герд быстро наклонился, бережно поцеловал меня в щеку, а затем, не давая мне никакого времени на реакцию, резко развернулся и, четко отмеривая шаги, удалился, оставив меня около дверей моей комнаты переваривать случившееся.