— И ничего! — зло сжал кулаки близнец, отмахиваясь от меня, словно от назойливой мухи, и уходя в душевую комнату.

Решил не наседать. Методом проб и ошибок уже выяснил, что мне к Мелании тоже лучше не подходить — Корни становился совершенно неадекватным, да и говорить о ней нежелательно. Кто бы мог подумать, что притяжение к истинной настолько убойная штука.

Прикрыл глаза, зарывшись лицом в подушку и намереваясь просто спокойно поспать сегодня, пропустив все пары рано утром. Я так больше не могу. Слишком часто приходится выходить ночью в город — нашим весточки передать, родителям Мелании написать, императору, отцу… Попутно еще приходилось курировать несколько других дел службы.

Но Корнелий явно был настроен общаться.

— Адриан, — толкнул он меня в плечо, подсаживаясь на мою кровать. Тяжело вздохнул, но повернулся к брату, пытаясь сосредоточиться и не уснуть в процессе разговора. — Мне кажется, я схожу с ума. Это невыносимо, — пожаловался он. — Я думаю, пора обратиться за помощью к состоявшимся драконам, чтобы они помогли либо успокоить меня, либо, наоборот, подтолкнуть оборот. Возможно, тогда я стану чувствовать себя не так… — брат растерянно посмотрел на свои руки, словно до этого их никогда не видел, — разбито.

Тихо выругался. Похоже его совсем-совсем прижало.

— Предлагаешь сдаться ректору? — уточнил. Не верю я, что этот ушлый интриган не пронюхал про наши с братом пляски с бубном. А значит, наверное, не должен сильно гневаться на маскарад и позволит довести дело до конца и остаться в академии в роли кузенов, предварительно вытребовав за свое молчание что-нибудь значимое.

— Да…

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда завтра утром и сходим.

После этого мне все же дали немного поспать. Только вот ни утром, ни днем ректора в академии не оказалось — выяснилось, что он уехал к какой-то своей дальней родне на празднество. Вернется через три дня. Паршиво. Сунулись было к магистру Фаллару — они вроде лучшие друзья, должны делиться подобным, но и его не оказалось — уехал на очередной слет целителей, обмениваться опытом. Как же все это не вовремя.

Посмотрел на понурившегося брата, тоскливо разглядывающего им же нарисованные морозные узоры на стекле.

— Потерпишь? — положил ему руку на плечо в молчаливой поддержке.

— У меня есть выбор? — он зажмурился. — А вообще… я не уверен. С каждым днем становится все хуже и хуже — эмоции буквально захлестывают.

— Может, поживешь пару дней дома? — предложил я. — За девушкой я прослежу.

— Нет, — покачал головой Корнелий. — Вдалеке от Мелании я тем более не выдержу. Это словно наваждение. Причем пока она была только с нами, без этого родовитого выскочки, — было легче.

— Ну тогда выход один — терпи и пытайся себя контролировать. Постепенно все наладится.

Послал брату свою уверенность в его силах. Иногда, очень-очень редко, с помощью своих стихий мы даже могли чувствовать друг друга, если находились рядом.

— Спасибо. Надеюсь, после прорыва дракона все как-то изменится. Это невыносимо, — ухватился он за голову.

А я тоскливо покачал головой — с одной стороны, мне жаль брата, а с другой… сердце сжала невольная радость, что, возможно, соперник скоро уйдет с моего пути. Нет. Это плохие мысли. Он действительно страдает, и завидовать и радоваться тут нечему. Боюсь вообще представить, что будет, если девушка выберет не его.

— Ладно, иди, — выглянул я из-за угла коридора, услышав шум раскрывающихся дверей — группа невесты закончила еще одну пару. — Вечером встретимся.

И кто же знал, что именно этим вечером мне придется спасать брата от самого себя, когда он окончательно потеряет контроль над своими эмоциями…

Глава 21. Боль и вина

Корнелий

Кажется, при словах о том, что Мелания никогда не будет моей, какая-то часть моей души отделилась от тела. Стало невыносимо больно, перед глазами заплясали цветные круги, а тело покрылось жаркой испариной. Может, я даже кричал. Память услужливо провалилась куда-то вниз, оставляя вместо себя сплошное чернильное пятно неведения. И только какие-то жалкие урывки воспоминаний хоть как-то помогли обозначить произошедшее — боль, вихри снега, какое-то неясное ощущение тяжести в желудке, снова боль, захлестывающий с головой страх, перерастающий в дикий ужас.

В себя пришел, уже сжимая хрупкое, замерзшее тело своей истинной, пытаясь хоть немного оградить ее от жгущего даже меня мороза. Душу захлестнула неконтролируемая паника. Широко раскрытые глаза девушки смотрели прямо перед собой, словно застекленев на морозе, кожа была холодная, покрытая свежим инеем, волосы сбились в неприглядные сосульки. Нет, нет, нет! Только не это!

Не в силах поверить в смерть любимой, затравленно оглянулся по сторонам в поисках укрытия или того, что хоть как-то способно защитить девушку от лютого холода. Невдалеке, кажется, что-то алело. Пригляделся получше. Адриан?

— Адриан! — позвал, прижимая к себе девушку в попытке хоть как-то согреть ее. — Адриан!

Брат зашевелился, мгновенно растапливая вокруг себя большие пласты снега и проваливаясь куда-то вниз. У нас нет на это времени! Протянул к нему руку, заставляя снег под ним не плавиться.

— Адриан. Мелания! Она… — договорить я не успел, брат бросился ко мне, вырвал девушку из моих рук и прижал к своему сердцу. Его теплые объятья мгновенно начали растапливать лед ее тела.

Усилием воли задавил снова вылезшую словно из ниоткуда жгучую ревность, заставляя ее заткнуться раз и навсегда. Если Адриан не сможет помочь Мелании, то я обречен. Отошел на пару шагов, чтобы не мешать огню согревать тело невесты.

— Мелания, — проникновенно произнес брат, словно ласкал имя любимой, заглядывая девушке в застланные туманом боли и муки глаза. — Не вырывайся. Я понимаю, что больно, но тебя надо согреть, — тихо сказал он, создавая вокруг себя огненную сферу, почти полностью заслонившую обзор.

Я отвернулся, не в силах смотреть на невесту в чужих руках. Лучше поискать какое-то убежище… что-то, где можно укрыться от снега, падающего с неба, и обжигающего ветра. Задаваться вопросом, как мы попали туда, куда попали, я пока не стал — успеется. Сейчас главное — выбраться.

Оглянулся по сторонам, замечая где-то вдали горные пики. Возможно, там есть и пещеры. Понизил температуру своего тела, чтобы не мерзнуть, и довольно расслабился, когда родная стихия с восторгом проникла ко мне в душу, напитывая силой.

Снова обеспокоенно оглянулся на Адриана с Меланией. Отметил, что иллюзия с нас троих спала сразу же, как мы попали сюда. Со стороны девушки донесся мучительный, болезненный стон. Сердце отозвалось пронзительной болью. Постарался взять себя в руки и раньше времени не впадать в панику и отчаяние — она жива, а значит, еще есть хоть какой-то шанс.

— Здесь слишком холодно, — отозвался Адри, крепко прижимая невесту к своей груди, сдернув со своего тела рубашку, чтобы тратить поменьше энергии. — Я не смогу долго согревать ее. — Его пальцы осторожно переместились на спину девушки, перехватывая ее удобнее.

— Что с ней? — Я обеспокоенно замер, отмечая безвольно раскинувшиеся руки.

— Усыпил. Она сопротивляется, — поморщился брат.

— Рискованно. — Сердце замерло.

— Ей больно, я не могу сосредоточиться.

Вздохнул, указывая рукой куда-то вдаль.

— Там какие-то скалы. Можно попытаться поискать пещеры.

Брат кивнул, переступая с ноги на ногу, — снег под подошвами его ботинок таял, брат проваливался вниз. Идти он так точно не может, тем более с девушкой на руках, а я… я боюсь навредить ей. Протянул руку к его ногам, присаживаясь на корточки и зачаровывая подошвы его ботинок, чтобы снег под ними не плавился. И, стараясь не смотреть на девушку, уверенно побрел вперед.

Сзади раздался тяжелый хруст снега. Вздохнул, заставляя себя не оборачиваться. Ветер, гуляющий по широкой снежной долине, в которой мы оказались, был просто невероятный. Идти было тяжело, приходилось превозмогать себя, делая каждый шаг по направлению к чернеющим скалам. Да еще волосы быстро растрепались, заслоняя обзор так, что приходилось удерживать их руками, чтобы не лезли.